"Не служил бы я на флоте, если б не было смешно!"-гласит всенародная мудрость. На флоте юмор больше чем юмор. Юмор на флоте - форма выживания".

Александр Козлов

Флотские истории

КАК ГРУПМАН ЗАМА ПОДСТАВИЛ

        На сторожевом корабле командир машинной группы являлся согласно приказу командира части штатным контролером артиллерийской стрельбы по воздушной цели. А заместитель командира по политической части, еще недавно были такие, его дублером. Место размещения этого контролера во время стрельбы – верхняя антенная площадка артиллерийского комплекса. Короче это так высоко, что там уже даже чайки не летают. А представляете себе зимний, морозный день, да еще и штормовая погода. Молодой групман это себе четко представил и поэтому решил любой ценой от этой стрельбы увильнуть. Заранее, за сутки до стрельбы, он расчетливо подкатил к заму и предложил ему восстановить все протоколы партийных собраний. Замполит знал, что, как правило, эти протоколы писались председательствующими собраний под его диктовку. А ему страх не хотелось “высасывать из пальца” умные, правильные, идеологически “причесанные” слова. Не любил он это занятие. То ли дело литературно грамотный групман, у него эти нужные слова, выяснилось однажды на поверку, сами собой вылетали из под пера. Тем более, что сразу по приходу в базу ожидалась проверка документации парторганизаций политотделом соединения. И зам сдался. Расчет лейтенанта оправдался. Под страхом предстоящей проверки, а также идя навстречу “кипящей инициативе масс”, зам сам подошел к командиру и сказал:
         - Петрович, запихивай меня на этот самый твой долбаный пелорус. Командир недоуменно посмотрел на зама, удивленно ухмыльнулся и, заранее как бы жалея зама, сочувственным голосом сказал:
        - А не пожалеешь?
      - Если родина требует... - с традиционным пафосом отреагировал зам.
      - Ну, смотри!? – усомнился-таки в решении своего зама командир.             И вот пришел час стрельбы. Мороз – градусов 20! Ветер северо-западный. Волна захлестывает ходовую рубку. Холодные брызги разбивающихся волн заливают корабль целиком, вместе с мачтами. Как не утеплялся зам, сколько теплых вещей на себя не напяливал, холод все равно начал пронизывать его тело задолго до того, как дали команду на начало стрельбы. Поэтому к моменту, когда началась артиллерийская канонада, зам уже напоминал Герду - героиню сказки Андерсена “Снежная королева”, когда та в поисках брата Кая вошла в снежное царство королевы. Но артиллерийская канонада превзошла все ожидания замполита. Он никак не ожидал такой мощи отечественного оружия. В иные моменты ему уже стало казаться, что вот-вот уже наступил он – Судный день!..
        Снимали зама с мачты всем экипажем. Он был ни жив, ни мертв. И только обмерзшие, посиневшие губы беззвучно повторяли едва различимую фразу: “Во, бля, влип!” С тех пор замполит писал протоколы партсобраний исключительно собственноручно.

Вверх

БЫК

        В период активного разведения в частях подсобных хо зяйств на од-ной бригаде ракетных кораблей комбриг завел, ни много ни мало, 4 коровы и быка. Постановление партии и правительства надо было выполнять, невзирая на боевые и другого рода задачи. Только вот кормитьто их было нечем. И слонялись бедные животные целыми днями по территории части в поисках травки или другого какого-то случайного провианта. То их матросики остатками обеда покормят, то продавщица гарнизоного магазина тетя Валя испорченные продукты великодушно к определенному часу за магазин вывалит. Тяжелее всего было быку. Бык был племенной и, хочешь - не хочешь, а дело свое выполнять приходилось. Положение, так сказать, обязывало. И через год бык стал чистым доходягой: тощим, слабым и каким-то нервным. То он за собаками погонится, то моряков неизвестно за что покусает. Пострадавшие матросики не столько от обиды за нанесенные им укусы, сколько от возмущения беспечностью командования, доведшего быка, да и надо сказать самих матросов, плохой кормежкой до такого жуткого состояния, задумали коварный план изощренного мщения. И вот как его осуществили.
        Как-то в среду, не загруженную напряженной боевой учебой, они заманили быка какой-то снедью на техническую территорию части, располагавшуюся в километре от штаба части. Сразу за технической территорией находился высокий, крутой обрыв. Но это обстоятельство как раз и рассчитывали безжалостные, подогреваемые жаждой мщения матросы. Сначала не дав быку обещанную снедь, а затем еще и раздразнив его красной тряпкой, заранее припасенной на этот случай, они сделали все для того, чтобы обиженный разъяренный бык, потеряв ориентацию, сорвался с откоса. В результате,пролетев в свободном полете несколько метров, бык разбился о землю насмерть. Дальше все было делом техники...
        Через некоторое время дежурный по бригаде получает доклад по связи с технической территории части о том, что бригадный бык покончил жизнь самоубийством! “Как это?!” – переспросил дежурный. “А вот приезжайте и узнаете!” – услышал он в ответ раздраженный голос дежурного по техплощадке. Дежурный по бригаде вбегает к комбригу с вытаращенными глазами в кабинет и докладывает: “Товарищ комбриг! Бык окончил жизнь самоубийством!” Комбриг, даже не спросив о том, как это бык может покончить жизнь самоубийством, немедленно бросается в “уазик”, мчится на техтерриторию. По ходу своего движения успевает снять с дежурства всю дежурную службу части: “допустившую, неуследившую, непредусмотревшую...”
        Приехав к непосредственному месту происшествия, комбриг видит следующую артину: лежит бездыханный доходяга - бык, а в районе груди у него торчит табличка, на которой большими красными буквами написано:

              Ох, и шума было, говорят!

Вверх

ПОСПЕШИШЬ – ЛЮДЕЙ НАСМЕШИШЬ

        Торпедный катер целые сутки был в море. Проверяющему боевую подготовку на соединении катеров адмиралу давно это уже все надоело. Он устал. Ему хотелось в Москву, поближе к дому. Неосторожно адмирал дал команду: “Поторопиться в базу”. Ретивый командир исполнил команду, как говорится, “на все сто процентов”. В родную бухту катер влетел на скорости 30 узлов, разрезая ахтерштевнем как ножом сыр, спокойную водяную гладь залива. Вот уже завиднелся причал. Адмирал с дипломатом удовлетворенно вышел на бак. За 1 кабельтов до подхода к стенке причала командир командует в ПЭЖ: “Стоп, машины. Машины, самый полный назад!” А ему из машины несколько секунд спустя: “Хода назад не будет, реверс отказал...” И катер на бешеной скорости врезается в причальную стенку. Трещат деревянные сооружения причала, мнется 10 мм железо корпуса катера, и адмирал... взлетает вверх и вперед вместе с дипломатом навстречу свите, встречающей его на берегу! А командир не находит ничего лучшего, как, при пересечении пятками адмирала линии форштевня катера, скомандовать по громкоговорящей связи на всю базу: “Смирно”!...
        Недаром говорят: “Поспешишь - людей насмешишь!”

Вверх

НЕУЯЗВИМЫЙ ПОРТРЕТ ВОЖДЯ

        Любознательный командир ракетно-артиллерийской боевой части малого противолодочного корабля решил разобрать гранату. Какие только желания не возникают у человека под влиянием алкоголя. При вставлении запала чека выпала из рук нерасторопного экспериментатора. Офицер не нашел ничего лучшего, как бросить гранату под кровать, а сам бросился в другую сторону. Через секунду раздался взрыв. Трусливый маневр “рогатого” (так называют в простонародье командиров ракетно-артиллерийских боевых частей) не спас его от многочисленных осколочных ранений. Вся его задница, спина, а так же двери, стулья, шкафчики и, разумеется, кровать каюты были буквально иссечены мелкими осколками разорвавшейся гранаты. И только портрет Ленина оказался целым и невредимым. Ильич с него мило, но с ехидцей как бы улыбался и картаво вопрошал:
        “Ну что, изучил?... Учиться, учиться и еще раз учиться!”

Вверх

МАГИЧЕСКИЙ КРУГ ГЛУПОСТИ

        В судоремонтном заводе стоял возле причала корабль. На причале стояла корабельная бочка с белой краской. Уходя из завода, боцман забрал свою бочку с оставшейся краской. Но на асфальте от обода бочки остался белый круг... Когда через 3 года корабль снова, почти случайно, подошел к этому причалу, боцман после швартовки проходя по причалу, наткнулся на группу военнослужащих и увидел следующую сцену. Стоит старший лейтенант и учит двух матросов тому, как аккуратно нужно подрисовывать ровные очертания того круга, который оставил на причале боцман. Боцман на всякий случай поинтересовался у лейтенанта: “А зачем нужен-то этот круг?”
        - А черт его знает! - ответил лейтенант, - Мы его уже 3 года подрисовываем.
        Воистину кругла человеческая глупость. Недаром ведь говорят: “Ну ты настоящий, круглый идиот!”

Вверх

ВОПИЮЩАЯ БЕЗЫСХОДНОСТЬ

        Лейтенанту Мочалову с распределением при выпуске из училища, что там греха таить, откровенно повезло. Основная масса его сокурсников отправилась служить на флот, а его, счастливчика, направили служить адъютантом к адмиралу в Ленинградскую военно-морскую базу. Не служба, а рай. Но слишком хорошо, как известно, то же не хорошо. Среди подношений адмиралу посыпались подарки и ему самому... Начались служебные вечеринки, всевозможные увеселительные мероприятия... Пошло-поехало... Через полгода Мочалов взмолился: “Товарищ адмирал! Отпустите меня на флот. Иначе я сопьюсь!” Адмирал обиделся. Но противиться желанию лейтенанта не стал. Отпустил его... с направлением на должность младшего военпреда Молдавского военного завода, выпускавшего какие-то изделия для Военно-морского флота. При выходе с названного завода чуть ли не в метре друг от друга стояли настойчивые торговцы домашним вином, продававшие за гроши хорошее настоящее виноградное вино. Причем первую кружку они предлагали бесплатно. Как правило, на 16 бесплатной кружке лейтенант вырубался. И так каждый день. Решил любым способом, чтобы окончательно не спиться, перевестись теперь уже на Северный Флот, подальше от южных соблазнов.
        Приезжает лейтенант Мочалов в город Североморск. В районе Морвокзала в то время стояло несколько палаток, в которых продавали продукты питания и, разумеется, спиртное. Подходит он к одной из них, чтобы съесть хотя бы пару пирожков после дальней дороги. И видит лейтенант следующую картину. Две пожилые женщины в черных фуфайках заказывают в соседней палатке по 200-граммовому стакану неразведенного спирта и одному пирожку с капустой и здесь же у него на глазах этот спирт выпивают, не закусывая, а пирожки складывают в холщовую хозяйственную сумку... И тут лейтенант понимает, что влип: его забавы с сухим вином – это детские шалости. Ощущение крайней безысходности овладело всем его мятущимся существом. Взял лейтенант и заказал себе 200 граммов водки, залпом выпил ее и... заплакал.

Вверх

МИХЕИЧ

        Служил в штабе бригады противолодочных кораблей мичман Кранцев Михаил Михайлович. Все звали его просто - Михеич. Был Михеич здоровья недюжинного: при своем небольшом росте он мог выпить, образно говоря, бочку спиртного. Но то ли в один из вечеров оказалась несытной закуска, то ли счет пошел уже не на “бочки”, а на “цистерны”, только Михеич изрядно опьянел. На дворе стоял зимний холодный день; Михеич возвращался домой из гостей, куда зашел сразу же после службы. Легкая мичманская шинелька на “рыбьем меху” не спасала от пронизывающего ветра. Михеич долго сопротивлялся стихии, но усталость и принятое “на грудь” сделали свое дело. Упал он аккурат под забором местной военной комендатуры. Всего-то пару часов пролежал Михеич в сугробе, но окоченел основательно. Комендатура, трудившаяся внапряженном ритме, не заметила пьяного военнослужащего, у нее без этого забот хватает. Хорошо, выручил местный милицейский патруль. Именно он и обнаружил промерзшее тело. Потыкав его резиновыми дубинками, слуги правопорядка сочли твердость найденного достаточной для констатации факта клини-ческой смерти и с чувством выполненного долга передали “труп” комендатуре. В комендатуре, не долго думая, решили транспортировать труп в морг. Параллельно приступили к выявлению личности военнослужащего. Было запрошено множество воинских частей, в которых мог служить пьянствующий мичман. Но так как мичмана попивали практически во всех частях, а при “мертвеце” никаких документов обнаружено не было, то поиски быстро зашли в тупик. Между тем солдаты суточного караула, обстучав на всякий случай еще раз обмерзшее тело мичмана прикладами карабинов и лично убедившись в абсолютной кондиции “трупа”, закинули Михеича в открытый кузов комендантского “газика”. Помощник военного коменданта мичман Рыльнев взялся лично доставить коллегу к месту его последнего базирования.
        В морге Михеича положили на стол, раздели, обмыли и подготовили к вскрытию. Мичман Рыльнев же, узнав в дежурном враче морга своего прош-лого сослуживца, тоже мичмана, отпустил “газик” и сел с товарищем помянуть душу безвременно погибшего собрата по оружию. Долго ли, а может и всего-то пару часов пролежал Михеич на разделочном столе морга. Только вода (в процентном содержании 50х50 с чистым спиртом), участвовавшая в приготовлении чудотворного напитка, который употреблял весь вечер Михеич, наконец-то растаяла. И теперь алкоголь, разлившись по суставам, делал свое дело. Михеич вздохнул, крякнул и ... приподнялся... “Труп” ожил!
        Ни дежурный врач, ни помощник военного коменданта, несмотря на изрядную дозу совместно выпитого спиртного, не были, разумеется, готовы к встрече с “ожившим” Михеичем. Однако приняли его в компанию, хотя и с большим удивлением, но и с не меньшей радостью.

Вверх

ПРИЦЕЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ

        Жизнь свою Мазилов прожил как-то непродуктивно. Служба его в качестве командира ракетно-артиллерийской боевой части противолодочного корабля была подобна холостому выстрелу. Да и то произведенному в белый свет, как в копеечку. В то время как командиры других боевых частей хоть что-то выдавали, так сказать, “на-гора”, Иван Мазилов был абсолютно бесплоден. Ни обеспечить корабль контактом, ни связью, а также ходом Мазилов не мог. Это не входило в круг его прямых обязанностей. А то, что входило в круг его прямых обязанностей, он мог бы сделать, но не хотел. Только один - единственный прицельный выстрел, удачная стрельба удались у Мазилова. Однажды в ресторане на торжестве, посвященном очередной годовщине корабля, Мазилов, открывая бутылку с шампанским, выстрелил пробкой в потолок. Пробка, рикошетом, точно угодила в бокал жены командира. Командир как раз собирался произнести тост. Проследив несколько раз взглядом траекторию полета пробки и еще раз убедившись в снайперской прицельности огня своего артиллериста, командир, подняв бокал с шампанским, произнес:
        “Молодец, Мазилов! Наконец-то ты попал. Выпьем за тебя!”

Вверх

ПО ЛИЧНОМУ ВОПРОСУ

        Приходит утром на флагманский корабль командир соединения. Встречает его на трапе старший помощник.
        - Старпом, почему командир вахтенного поста стоит с нарушением формы одежды?
        - Он подменяет на завтрак вахтенного первой смены, товарищ комдив.
          - Понятно. А почему приборку на верхней алубе делают за весь экипаж три молодых матроса? - Наверное, остальные ушли за приборочным инвентарем, вновь оправдывается старпом.
            - Понятно. А почему у вас матросы бродят без дела по кораблю? - быстро продвигаясь в сторону своего жилблока, продолжает воспитывать старпома строгий комдив.
          - Разберемся. Но это, наверное, сменившаяся вахта, - все не сдается старший помощник. Но вот наконец-то и дверь каюты комдива.
        “Фу, слава Богу!”- думает про себя старпом.
      Комдив открывает дверь... а у комингса его каюты валяется “безжизненное тело” в усмерть пьяного начальника химической службы корабля.
        - А это еще что такое? - вопрошает комдив и, наконец, взрываясь, кричит. - Только не говорите, старпом, что этот капитан-лейтенант пришел ко мне по личному вопросу!

Вверх

ЦЕНА ОПРОМЕТЧИВОСТИ

          Дежурный по кораблю лейтенант Капустин, едва не опоздав в назначенное расписанием время дать команду на спуск флага, влетает в рубку дежурного и, включая по ошибке не ту фишку корабельной трансляции (“Каюта СПК” вместо “Верхняя палуба”), командует, таким образом, в каюту старпома:
              - Встать к борту! ...
          Через некоторое время из каюты опешивший старпом грубо отвечает:
        - Стою у переборки. Что дальше?
        - Флаг и гюйс спустить! - автоматически произносит лейтенант, совер-шая тем самым еще одну роковую ошибку.
        Старпом, выдержав паузу, зычно командует:
      - Лейтенант, дежурство сдать. Повязку тоже! Месяц - без берега!..
        Анекдот о том, “как старпома лейтенант к переборке поставил”, неделю не сходил с уст местных остряков. Ну а потом жизнь взяла свое: появились новые опусы, новые “решительные лейтенанты” - и про этого лейтенанта забыли.
        Но осталась... и долго еще будет жить эта почти что достоверная история.

Вверх

О СПРАВКАХ

        Какие только справки не рождаются в корабельных канцеляриях простого делопроизводства. Кроме номерных, строгих по форме и содержанию, есть еще так называемые “произвольной формы”. В этой самой произвольной форме такое можно нарисовать - и ведь заверят же. Старпом спросит лишь, не глядя на справку:
              - Это не для получения денег?
              - Нет-нет! - замашешь руками ты.
          - А, ну тогда ладно, - пламенно дыхнув на печать устойчивым вчерашним перегаром, скажет старпом.
        А потом шмякнет со всех сил корабельной, высохшей печатью по твоей справке, оставив на ней едва различимый оттиск. Именно так рождаются справки типа той, которую мне показывал один мой знакомый:

Тут уж комментарии, как говорится, излишни.

Вверх